В перерывах между визитами к стоматологу Ханникат проводил время в постели с женой в мотеле «Комфорт Инн» в Биг-Спринг.

За избиение другого заключенного Гриффа наказали, временно лишив его послаблений.

Когда торговец автомобилями вернулся, сверкая новенькими зубами, он подошел к Гриффу и поблагодарил его.

– О чем это ты? – проворчал Грифф. – Я просто хотел, чтобы ты заткнулся.

– Я у тебя в долгу, – Ханникат знал, что это не так. – В большом долгу.

Теперь Грифф надеялся, что Ханникат помнит тот долг. Пришло время вернуть его.

– Ничего шикарного или бросающегося в глаза, – сказал он в засаленную телефонную трубку. – Просто надежные колеса. Поможешь мне?

– У меня теперь сын, – после долгого молчания произнес Ханникат.

Плечи Гриффа обмякли. Он мог надавить на него. Мог напомнить Ханникату, что пока они с женой трахались до изнеможения, ему пришлось в качестве наказания выполнять тяжелую и грязную работу. Но имел ли он право втягивать этого милого парня, к тому же ставшего отцом, в то дерьмо, в котором он сам оказался? Ханниката обвинят в пособничестве. Он нарушит условия досрочного освобождения. Нельзя требовать от него так много. Слишком много.

– Понимаю, – сказал Грифф.

– Ему недавно исполнилось четыре.

– Все нормально. Забудь о моей просьбе.

– Он был зачат в «Комфорт Инн».

Сердце Гриффа замерло. Он не дышал.

– Последний ряд на стоянке, – сказал Ханникат. – Третья машина от Леммон-стрит. Ключи будут под ковриком.

Грифф стиснул телефонную трубку, зажмурился, и его губы беззвучно прошептали слова благодарственной молитвы.

– Если тебя спросят, я украл машину, ладно? Не впутывайся в это. Скажи им, что я украл ее.

Ханникат молчал.

– Ты меня слышишь?

Ханникат повесил трубку.

Грифф прикинул, что пешком ему придется добираться до «Ханникат Моторз» около двух часов. Но он не мог выйти из мотеля до наступления темноты. В это время года темнело поздно. Нужно было убить еще около девяти часов.

Он был голоден, но желудку придется подождать, пока он не сможет воспользоваться кафе, где можно поесть, не выходя из машины, – так меньше шансов быть узнанным.

Пытаясь не обращать внимания на голодные спазмы, он лег на кровать и уставился в грязный потолок. Он думал о Лауре, о том, через что ей пришлось пройти, о ее душевных муках и чувстве вины.

Потому что теперь она знает об отпечатках его пальцев на орудии убийства. Родарт в своей коварной манере, вероятно, уже сообщил ей, что знает об их связи. Классический пример преступления на почве ревности, почти клише. Ее любовник убил ее мужа.

Интересно, как отреагировала Лаура. А как она могла отреагировать? Расскажет ли она Родарту об их сделке? Нет. Грифф не мог представить, как она рассказывает обо всем Родарту, жадно ловящему каждое ее слово. Она умолчит об этом. И не для того, чтобы защитить Гриффа или даже саму себя. Ради Спикмена. И ребенка. Она согласна прослыть распутницей, но любой ценой защитит репутацию Фостера и будущее своего малыша.

Если бы он мог поговорить с ней…

Но это невозможно, и поэтому он должен забыть о своих желаниях.

Он открыл телефонный справочник и нашел фамилию Руис. В списке не было ни одного Мануэло. Но Грифф и не надеялся на такую удачу. Однако, может, у иммигранта из Сальвадора были родственники. Воспользовавшись телефоном мотеля, Грифф набрал первый номер.

–  Ола?

– Мануэло, пор фавор.

Его знание испанского ограничивалось тем, что осталось в голове после двух лет изучения языка в старших классах школы, но он понял, что ответила женщина, снявшая трубку, – он ошибся номером.

Он двинулся дальше по списку, звоня каждому Руису. Ни одного Мануэло. Но даже если бы он наткнулся на того Мануэло, которого искал, тот не стал бы ждать появления Гриффа, а бежал бы со всех ног.

Этот человек не был дураком.

Без машины Грифф больше ничего не мог сделать до наступления темноты. Ему ничего не оставалось, кроме как провести эти долгие послеполуденные часы в ожидании.

25

– Здесь красиво.

От звука его голоса Лаура вздрогнула и резко обернулась.

– А, детектив.

Родарт намеренно подкрался к ней, желая посмотреть на ее естественную реакцию, а не ту, что она отрепетировала.

– Теперь такие не часто встретишь, – он сделал вид, что восхищен деревянной резьбой на круглой крыше беседки, где сидела Лаура.

– Бабушка Фостера распорядилась построить ее еще до того, как дом был закончен. Фостер рассказывал, что ей хотелось иметь место, где она могла бы сидеть и наблюдать за лебедями. В пруду у них всегда были лебеди.

Беседка была расположена на холмике над прудом, по зеркальной поверхности воды которого действительно скользила пара белых лебедей. Богачи,с издевкой подумал Родарт. Имей он столько денег, он нашел бы им лучшее применение, чем бельведеры и лебеди.

– Вы не возражаете? – он кивнул на одно из пустых плетеных кресел.

Она покачала головой, и он сел. На ней были солнцезащитные очки, и он не мог определить по глазам, плакала она или нет. Наверное, плакала – судя по влажной салфетке в руке. Слезы горя или вины? – подумал он. На самом деле ему все равно. Если только она не сговорилась с Гриффом Буркеттом убить мужа.

Вот этобыл бы сюжет, правда? Об этой истории написали бы в журнале «People», а программа «20/20» посвятила бы ей целую передачу. По ней сняли бы длинный сериал. Может, он стал бы одним из его главных персонажей или его пригласили бы в качестве консультанта продюсера, чтобы придать фильму правдоподобности.

Но сначала это нужно доказать.

– Здесь спокойнее, чем в доме, – заметил он, устраиваясь в мягких подушках кресла, обитого тканью с цветочным рисунком.

К помощнице миссис Спикмен присоединилась помощница мистера Спикмена, женщина по имени Мирна, которая то плакала, как ребенок, то отдавала распоряжения тоном сержанта-инструктора по строевой подготовке. Вместе с экономкой миссис Доббинс они отвечали на телефонные звонки, расставляли многочисленные корзины с цветами и фруктами, убирали за полицейскими, которые оставались в доме всю прошлую ночь, и составляли списки. Бесконечные списки.

Убийство приносит много хлопот всем, кроме трупа.

– Мне захотелось на свежий воздух, – сказала Лаура. – И подальше от телефона.

– Кто звонил?

– Люди выражали соболезнования. – Он не сомневался, что глаза, скрытые за темными стеклами очков, бросили на него один из этих высокомерных и презрительных взглядов.

– Кто-нибудь, о ком я должен знать?

– Грифф Буркетт? Вы его имеете в виду?

Он ухмыльнулся, как будто хотел сказать: вы меня знаете.

– Это моя обязанность – проверить. Он пытался связаться с вами?

– Нет. И не будет пытаться.

– Вы в этом уверены?

– Не будет, – она снова стала наблюдать за лебедями. Один из них спрятал голову под крыло.

– Я получил отчет об аутопсии от наших экспертов, – сказал Родарт, но она никак не отреагировала на его слова, только поджала губы, так что они превратились в тонкую линию. – Та автомобильная авария два года назад… Кроме очевидных повреждений позвоночника и ног, у вашего мужа были еще многочисленные внутренние травмы.

– Я упоминала об этом, когда мы говорили о его лекарствах.

– Травмы были очень серьезными.

– Да.

– Некоторые органы были серьезно поражены. Именно этот термин использовали эксперты. В конечном итоге он умер бы из-за отказа одного из этих органов. И возможно, довольно скоро. Так говорят врачи. – Он сделал намеренную паузу. – Но убила его рассеченная артерия.

Лаура с усилием сглотнула.

– Сколько это продолжалось?

– Не очень долго. Но у него на руках была кровь, а под ногтями частички ткани.

Она резко повернула голову и посмотрела на него.

– Совершенно верно, миссис Спикмен. Ваш муж сопротивлялся.

Родарт радовался, произнося эти слова. Наконец-то он добился от нее хоть какой-то реакции. Грудь Лауры приподнялась и опустилась в коротком вздохе. Она прижала салфетку к губам.